Лидирующая роль М.В. Келдыша
в космических исследованиях

Михаил Яковлевич Маров,
ИПМ им.М.В.Келдыша

Из всей многогранной деятельности М.В. Келдыша я остановлюсь лишь на одном из разделов, занимавших, однако, очень большое место в его деятельности: это изучение и освоение космического пространства, где его роль трудно переоценить. Мне довелось работать с ним в течение многих лет, помогая в подготовке и осуществлении разнообразных космических программ. Мстислав Всеволодович вкладывал в эту деятельность не только свой громадный интеллект, но и частицу души. Будучи рассудительным, но вместе с тем достаточно смелым человеком, не боявшимся принимать ответственные решения, он умело и решительно отстаивал свою позицию на всех уровнях, включая высшие эшелоны власти. Он был родоначальником и проводником многих из тех направлений в изучении и освоении космоса, которые снискали нам уважение в мире как к стране, которая положила начало этой новой сфере человеческой деятельности.

Вспоминая как-то период начала-середины 50-х годов, которые он называл прологом к первому спутнику, Мстислав Всеволодович заметил: "... мы были молоды, и даже космос не страшил нас". Мы не случайно называем М.В. Келдыша одним из пионеров космонавтики, поскольку он был в числе первопроходцев, которые перевели полеты в космос из фантастической мечты в практическое русло. В 1956 г. он был назначен председателем комиссии по так называемому объекту "Д". Тогда под этим понимался тяжелый спутник. А за два года до этого, когда вместе с М.К. Тихонравовым и С.П. Королевым он обратился в правительство с докладной запиской "Об искусственном спутнике Земли", у С.П. Королева еще не завершилась отработка ракеты, которая могла бы вывести такой спутник на околоземную орбиту. Вместе с тем уже тогда Мстислав Всеволодович собирал ведущих ученых страны для того, чтобы вместе с ними обсудить перспективы первых физических измерений в космосе с целью понять, что же представляет собой окружающее нас пространство.

В 1958 г. решением ЦК КПСС и Совета Министров СССР М.В. Келдыш был назначен председателем Межведомственного совета по космическим исследованиям при Академии наук (МНТС по КИ), и на этом посту он оставался вплоть до своей кончины в 1978 г. Три важнейших фактора определяли его деятельность как председателя МНТС по КИ: это глубокое понимание научных и технических проблем, которые непрерывно возникали при освоении космоса и требовали принятия решений; это искренняя увлеченность и преданность данному направлению деятельности, в сочетании с чувством огромной ответственности перед страной; и, наконец, это способность быть настоящим лидером — не по положению, а по призванию, и одновременно по признанию коллег и громадных творческих коллективов, привлеченных к космической деятельности. К нему шли за советом очень уважаемые и авторитетные люди — главные конструкторы направлений, крупные ученые — руководители НИИ и КБ. Вокруг его имени ходили легенды. И действительно, когда возникали сложные проблемы, казавшиеся неразрешимыми, тупиковыми (что часто случалось как при разработке изделий, так и при их испытаниях), говорили: "Надо пойти посоветоваться к Мудрому". И сама жизнь многократно подтверждала, сколь глубоки и справедливы были его советы.

В конференц-зале нашего института на протяжении многих лет проходили заседания Межведомственного совета, собиравшие весь цвет ракетно-космической отрасли. Здесь обсуждались и решались наиболее принципиальные, самые кардинальные вопросы. Мстислав Всеволодович неизменно был лидером этих обсуждений. Я приведу лишь несколько примеров вопросов, выносившихся на заседания совета. В первую очередь, это, конечно, программы космических исследований, как краткосрочные, так и долгосрочные, с учетом актуальности и приоритетности стоящих задач и технической возможности их выполнения. Подробно рассматривались проекты автоматических космических аппаратов, пилотируемых кораблей, орбитальных станций. В частности, были подвергнуты всестороннему анализу технические характеристики так называемых ДОСов — долговременных орбитальных станций из первых предложенных к запуску 10 объектов, создававшихся в КБ С.П. Королева на основе разработанной ранее в КБ В.Н. Челомея орбитальной станции "Алмаз" оборонного назначения, и программы их полетов. Большое внимание уделялось вопросам адаптации человека в невесомости, включавшим в себя возможности создания искусственной силы тяжести и варианты их практической реализации, в контексте будущих пилотируемых полетов к планетам Солнечной системы. В поле зрения МНТС по КИ постоянно были вопросы создания перспективных ракет-носителей, в том числе очень близкие Мстиславу Всеволодовичу идеи использования нетрадиционных топлив для этих ракет с целью повышения удельной тяги двигателей. Недавно мне было приятно услышать, например, о том, что в настоящее время рассматривается проблема создания фтораммиачного двигателя, обсуждавшаяся на МНТС еще в 1971 г. Примерно в этот же период рассматривались вопросы разработки ядерных и электрореактивных ракетных двигателей. Учитывая, что материалы этих проектов сейчас рассекречены, я позволю себе привести небольшую цитату. В одном из подписанных Мстиславом Всеволодовичем решений, принятом в 1972 г. по докладу Виталия Михайловича Иевлева — одного из зачинателей данного направления исследований, истинного энтузиаста и замечательного ученого, работавшего в НИИ-1, — отмечалось: "Ядерные двигатели, так же как и ядерно-реактивные двигатели, как малой, так и большой мощности, являются наиболее перспективными типами двигателей для решения многих задач по изучению и практическому использованию космического пространства". Указывалось также на необходимость провести расчетную проектную проработку с целью выбора рационального типа ядерной силовой системы из числа ЯРД типа "А" и перспективных ЯРД типа "В", а также комбинаций этих двигателей с точки зрения возможности осуществления будущих экспедиционных комплексов.

Помимо официальных заседаний МНТС по КИ, в кабинете Мстислава Всеволодовича (где сейчас находится кабинет-музей М.В. Келдыша) происходили совещания, которые он собирал либо по просьбе главных конструкторов, либо по собственной инициативе. К нему постоянно приезжали с многочисленными сложными вопросами, возникавшими в процессе проектирования КА и ракетных комплексов. Там же обсуждались вопросы международного сотрудничества. Часто приглашались представители смежных организаций с тем, чтобы лучше понять, что мешает нам создавать более совершенные системы, делать их надежными, как избавиться от неприятностей, которые сопровождали, например, наши полеты к Марсу.

При формировании программ исследований на космических аппаратах М.В. Келдыш всегда находил время собрать у себя специалистов — ученых, авторов предлагаемых экспериментов. Обычно такие программы предварительно рассматривались на тематических секциях, и на этой основе готовились предложения по составу научной аппаратуры. Мне хотелось бы особо отметить демократизм происходивших обсуждений у Мстислава Всеволодовича, поскольку обычно приглашались и те ученые, чьи эксперименты не были одобрены на предварительной стадии. Он не боялся споров, острых дискуссий, предоставляя возможность высказаться всем участникам, чтобы разобраться, насколько правильно был сделан предварительный отбор, и принять окончательное решение. В первые годы, когда была чрезвычайно низкой пропускная способность наших радиолиний, он участвовал даже в обсуждениях оптимального распределения так называемых ламелей, наиболее оптимального количества телеметрических каналов для каждого эксперимента, обеспечивавших передачу информации на Землю.

Особый интерес у М.В. Келдыша вызывали исследования дальнего космоса, и это не было случайным. Здесь он был мечтателем, но, в отличие от К.Э. Циолковского, имел счастливую возможность воплощать многие мечты в жизнь. Он глубоко верил, что космос станет уделом человечества, это было его философской позицией. В своем докладе на Международном астронавтическом конгрессе в Баку в 1972 г. он говорил: "Можно с уверенностью сказать, что человечество придет к межпланетным полетам. И точно так же, как много лет назад нельзя было предсказать, что именно найдет человечество на новых континентах, нельзя заранее предсказать, что оно найдет на планетах. Может быть, через много лет тем, кто полетит на другие планеты, современные космические ракеты будут казаться столь же примитивными и несовершенными, какими нам кажутся древние пироги, на которых первые отважные мореплаватели переплывали океан. Ведь мы находимся только в самом начале пути за пределы Земли. Предстоит еще решить много сложных технических вопросов. Но этот процесс начался, его темпы стремительно нарастают, и нет сомнения в том, что пророческие слова К.Э. Циолковского о завоевании всего околосолнечного пространства станут уделом человечества грядущего столетия". Эта убежденность М.В. Келдыша подкрепляется тем, что уже сейчас в повестку дня поставлен вопрос о полете пилотируемой экспедиции к Марсу, и такие проекты серьезно изучаются ведущими странами мира.

Хотелось бы еще раз подчеркнуть роль М.В. Келдыша не только в определении самых перспективных направлений космических исследований, но и в решении многих вопросов прикладного, практического использования космоса, в первую очередь для космической связи и навигации, дистанционного зондирования земных ресурсов, решения экологических проблем. Около 30 лет назад обсуждалась, например, задача создания спутников для непосредственного телевизионного вещания и приема сигнала на обычную телевизионную антенну, которая в настоящее время успешно решена.

Роль М.В. Келдыша — организатора, умеющего видеть перспективу, заслуживает самой высокой оценки, и этот его выдающийся талант обеспечил как наши прошлые достижения, так и задел на многие десятилетия. Упомяну лишь о двух моментах.

Первый связан с ролью Мстислава Всеволодовича в переводе из КБ С.П. Королева лунно-планетной тематики в организацию, созданную на базе КБ С.А. Лавочкина и завода № 301, которую возглавил талантливый конструктор Г.Н. Бабакин. М.В. Келдыш пророчески увидел, что эту авиационную фирму, вместе с которой он работал, в частности, над проектом "Буря", обладавшую великолепным опытом создания и отработки сложных изделий, нужно нацелить на это важное направление. И жизнь показала, сколь правильным было данное решение. До этого момента была серия наших неудачных попыток осуществить посадку на Луну с использованием лунной автоматической посадочной ступени ЛАПС по программе "Е6". Но уже в 1966 г., т. е. спустя всего лишь год после передачи документации от С.П. Королева в КБ Г.Н. Бабакина, задача осуществления первой мягкой посадки на Луну была успешно решена, и станция "Луна-9" передала на Землю уникальную панораму лунной поверхности. Почти одновременно с этим были запущены первые искусственные спутники Луны, а создание нового поколения лунных автоматических аппаратов позволило нам хоть в какой-то мере конкурировать с американцами в "лунной" гонке, поскольку в 1970 г. мы смогли запустить станцию "Луна-16", которая автоматически забрала грунт с лунной поверхности и доставила его на Землю. Помимо этого были созданы самодвижущиеся аппараты "Луноход", которые до сих пор не имеют аналога в мировой практике.

В качестве второго момента необходимо отметить создание ракеты УР-500 или "Протон" в КБ В.Н. Челомея. На фоне эйфории 1964-1965 гг., когда мы были уверены в создании в ближайшее время ракеты Н1 грузоподъемностью порядка 100-105 тонн для полетов на Луну, предложение В.Н. Челомея о создании ракеты УР-500 грузоподъемностью "всего лишь" в 20 тонн казалось бесперспективным и ненужным. Но Мстислав Всеволодович, несмотря на отрицательные решения ряда комиссий, носившие, к сожалению, субъективный оттенок, пророчески увидел, сколь важно иметь такую ракету. Действительно, именно благодаря "Протону" стало возможным выводить на орбиту первые орбитальные станции, создать орбитальный комплекс "Мир" с его несколькими целевыми модулями, осуществить полеты нового поколения КА к Венере и Марсу. Другими словами, сейчас даже трудно себе представить, что было бы с нашей космонавтикой, если бы эта ракета не была в свое время твердо и решительно защищена М.В. Келдышем.

Мстислав Всеволодович тяжело переживал наши неудачи с созданием в КБ С.П. Королева тяжелой ракеты Н1 и соответствующего лунного комплекса Н1-ЛЗ. Я хорошо помню, как по прошествии времени, в 1974 г. он долго и мучительно колебался, подписывать ли решение о прекращении работ по программе Н1 после трех неудачных запусков.

Удивительно, как при такой занятости, будучи президентом Академии наук, председателем МНТС по КИ, директором ИПМ, М.В. Келдыш все успевал, откликаясь даже на просьбы кому-то позвонить, дабы поддержать то или иное начинание или ускорить решение вопроса, снять разногласия. Коллеги выказывали М.В. Келдышу свое уважение, как к выдающемуся ученому, который принес себя, свои научные интересы в жертву интересам организации науки в стране. Иногда, зайдя в его кабинет, я замечал разложенные на столе листочки, испещренные математическими выкладками, но это были занятия урывками — на большее не оставалось времени.

Мстислав Всеволодович бесконечно дорог нам и как наш директор, и как один из лидеров космических программ, в разработке, организации и осуществлении которых нашло яркое выражение творческое содружество С.П. Королева и М.В. Келдыша. Два десятилетия нашего мирового триумфа в космических исследованиях были периодом, когда их возглавляли и направляли эти два человека. Убежден, что утрата нами передовых позиций после их кончины в значительной степени обусловлена отсутствием равной замены в этом направлении.

М.В. Келдыш был ученым, которого отличало глубочайшее понимание всего комплекса проблем, связанных с изучением и освоением космоса. Им руководило не только стремление познать новое, но и высочайшая ответственность перед страной, что определяло его гражданскую позицию. Он руководствовался исключительно интересами дела, что снискало ему заслуженное уважение и громадный авторитет. Мне доводилось бывать с ним на совещаниях у Д.Ф. Устинова, в то время секретаря ЦК КПСС, где присутствовали ведущие ученые и специалисты, руководители ракетно-космических и других отраслей промышленности. Атмосфера нередко накалялась, особенно если обсуждались сложные проблемы и аварийные ситуации. В этих случаях Дмитрий Федорович обычно обращался к Мстиславу Всеволодовичу со словами: "А Вы что по этому поводу думаете?" И неизменно к его неторопливому негромкому голосу, обстоятельному и бескорыстному анализу проблемы присутствовавшие прислушивались с особым вниманием, а основные положения его выступлений или замечаний часто ложились в основу принимавшихся решений на самом высоком уровне.

К сожалению, в последние десятилетия нашу космонавтику преследуют серьезные неудачи. Утрачены многие наши позиции как ведущей космической державы. Тем не менее это передовое направление науки и техники сохранило свою жизнеспособность и даже в условиях крайне ограниченных ресурсов способно решать многие актуальные задачи исследований, одно из них связано с изучением планет Солнечной системы, чему при жизни уделял такое внимание М.В. Келдыш. Неслучайно поэтому, что именно группа энтузиастов из ИПМ им. М.В. Келдыша совместно с МАИ, НПО им. С.А. Лавочкина и ЦНИИМАШ успешно работает сейчас над проектом космического аппарата для возврата грунта со спутника Марса Фобос. С этим проектом связаны возможности изучения реликтового вещества, что крайне важно для решения проблемы происхождения и эволюции Солнечной системы. И хотя сроки осуществления этого проекта пока не вполне ясны, мы убеждены, что он будет реализован, что стало бы достойным вкладом в мировую космонавтику и одновременно данью уважения к памяти о М.В. Келдыше.

15 февраля 2001 г.